Внук - Страница 14

Меня отправили в обоз, по приказу большого начальства, и участвовать я не мог, хотя и просился. Во главе моего отделения поставили Зимина, он был достаточно умным человеком, и повоевал побольше моего! А я тащился вместе с кухней, реммастерской и санитарами. Конечно, наступление не могло быть без жертв, и было бы больше, если бы мы не уничтожили топливный склад фашистов, но все же было очень страшно смотреть на такое количество убитых и раненых. Я помогал перетаскивать и тех, и других. Стирал и кипятил бинты, делал много того, что не видят глаза солдата стоящего в строю. Это очень страшно. Только бинтуют одному бойцу простреленную грудь, как он умирает, бинты сматывают, стирают, и наматывают другому, едва они высыхают. Да, врачи, и особенно девчушки санитарки очень выносливые. Обычному человеку, такое зрелище не вытерпеть.

Наступление было задумано, как я думаю, не для того, чтобы просто отодвинуть врага подальше. На это просто не было сил и средств. А скорее для выбивания у немцев танков, и надо признать, Лебедеву это удалось. Хоть и ценой больших потерь. В первый же день боев, наши вклинились на пять километров вглубь немецкой обороны и, нанеся серьезные потери противнику, отошли, не давая себя окружить. Надо сказать, что мы уже учитывали свои промахи, и старались вести себя умнее. 111 дивизия, начавшая всю эту кашу, понеся более серьезные потери, не оголила наш фланг, а планомерно отступала вместе с нами. С какой-то стороны мы зря это затеяли, но в то же время, полнокровная танковая дивизия немцев, превратилась в ни что. Ее придется выводить на переформирование. А это уже хорошо, т.к. сократилось количество танков, в непосредственной близости к Ленинграду. Какое то время, у фашистов уйдет на переброску войск в этот район, но за это время и наши подтянут свежие войска.

Через неделю, три последних дня из которой ушли на отдых, появилось высокое начальство. Известный мне майор НКВД, нашел меня в санбате. Увидев его, я сразу понял, поеду с ним!

- Здравствуй Сергей!

- И вам того же! Как мои дела, совсем хреново?

- Не знаю, как это правильно оценить. У меня приказ доставить тебя в Москву.

- На Лубянку, или сразу в Бутырку, или куда там сажают?

- К Лаврентию Павловичу! Хочет с тобой познакомиться.

- Блин, может, я здесь останусь. Здесь хоть пользу какую-нибудь принесу, а там просто сгину!

- Да не все так плохо, как ты себе рисуешь! Если бы хотели тебя просто вытрясти, на предмет знаний будущего, то для этого было бы достаточно обычного следователя. Поверь, все говорят, но тут дело другое. Товарищ Берия, просто так к себе не позовет. Да расслабься ты, сержант!

- Вам легко говорить, а мне так тупо страшно. Такого про НКВД в наше время начитался и наслушался, так хоть живьем ложись!

- Собирайся, скоро едем!

- Нищему собраться, только подпоясаться!

- И все потомки у нас такие остроумные?

- Большая часть, там жизнь такая. Кто не шутит, тот быстро зачахнет.

- Ну, готов?

- Пойдемте, по дороге с мужиками попрощаюсь, и все.

- Хорошо!

Я быстро нашел Зимина, парни были недалеко, ждали. Я попросил Саню, приглядывать за дедом, сказал ему, что поймет потом. Вот так, догадайся! Меня дружно похлопали по спине, и мы с майорм уселись в машину. Ехать надо было километров тридцать, до ближайшего аэродрома. Без приключений не обошлось. Отъехав от расположения дивизии на пару километров, в небе вдруг появился самолет. Долбанный лаптежник, начал заходить нам в лоб, ревун у него, не дай бог услышать в мирное время, обделаешься! Водила дал по тормозам, а мы вылетели из машины как наскипидаренные. Бросились в разные стороны и залегли на землю. Короче, дальше шли пешком. Эти суки, так наловчились кидать свои бомбочки, что он первой же расхреначил Эмку под орех. Благо мы отбежали немного. Но взрывной волной откинуло далеко, еле встал. Сначала и рукой пошевелить не мог. Тело все ныло после падения. Майор поднял меня, и мы устремились к ближайшей рощице. Водитель и еще один боец, охранник, наверное, бежали вслед за нами. Оружие было только у пресловутого охранника, да у майора пистолет. Ну, у меня нож в сапоге, без него вообще никуда не хожу, да заныканая за пазухой фенька. Если бы майор знал, уже бы отобрал. А феньку мне незаметно положил в карман Мурат, вот чертила, как знал, что пригодится. Теперь вот топать неизвестно сколько, без оружия на войне нельзя.

Шли по окраине леса, кругом было тихо. Вообще, опасаться стоило только самолетов, ибо здесь наш тыл, а сейчас не июнь. Тылы прочесывают постоянно. Когда уперлись в дорогу, майор несколько растерялся. Но, быстро сообразив, махнул рукой, указывая направление. Пройдя еще километра четыре, на дороге послышался шум мотора. Все залегли на обочине, а полкан послал охранника посмотреть, если наши, то остановить. Машиной оказалась полуторка с ранеными, но нас взяли. Водила полуторки, старый хохол, с огромными как у таракана усами, покочевряжился, но, увидев форму, а особенно удостоверение энкавэдэшника, сразу сник.

- Да ты не боись, отец. Мы свои, на аэродром идем, - сказал ему майор. Машину у нас списали немцы, пришлось пешком!

- А документы покажите!

- Да, пожалуйста! Майор достал красную книжицу и раскрыл.

- Водила присвистнул, и сказал, садитесь.

Мы запрыгнули в кузов, аккуратно, чтобы никого не задеть, уселись. Водила тронул машину. Приехав в госпиталь, помогли разгрузить машину, меня удивил энкавэдэшник, который вместе со всеми носил раненых. И не меня одного, легко раненые даже отказывались от помощи, говоря, что могут сами, но тот их не слушал.